МОСКВА, 23 дек — РИА Новости, Мария Марикян. Тесные клетки, грязь, заболевания — животные, которых выращивают на фермах, чтобы потом пустить на меховые изделия, испытывают перманентный стресс и дискомфорт. Методы убоя, мягко говоря, жестокие: бьют по голове металлическими палками и сдирают кожу с еще живых. За рубежом уже давно перешли на более гуманные методы умерщвления, а где-то вообще отказались от звероферм. Однако во многих российских хозяйствах до сих пор используют дешевые препараты, от которых животные умирают в страшных муках. Привлечь к ответственности сотрудников ферм за жестокость фактически невозможно, ведь права пушных в законодательстве четко не прописаны. Как процветает зверский бизнес — в материале РИА Новости.
Экономически невыгодно
Недавно международная организация PETA («Люди за этичное обращение с животными») провела расследование на пяти зверофермах в Московской и Ростовской областях. Все фиксировали на камеру. Видео показывает, в каких невыносимых условиях содержатся животные и какими способами их убивают — кроликов забивают до смерти металлическими палками и еще живым отрезают головы, шиншилл долго и мучительно умерщвляют электрическим током, а затем ломают шеи.
Мы связались с координатором PETA в Германии Аннабеллой Макинтош, курирующей Восточную Европу и Азию. Для безопасности тех, кто выезжал на место, Аннабелла просит не указывать точное местоположение звероферм. Также она не раскрывает, как именно удалось попасть на территорию, лишь уточняет, что «все было законно».
«Наши специалисты были потрясены. Зверей убивали друг перед другом, они были испуганы и умирали не сразу, а мучительно долго», — приводит жуткие подробности Макинтош.
Все, что увидели специалисты, по словам собеседницы, — «стандартная практика». «В подобных хозяйствах содержатся, как правило, тысячи животных. По жестокому обращению зверофермы схожи во всем мире. В Швеции как-то нашли норок, которые жили с открытыми ранами головы и тяжелыми инфекциями. В США лис травили газом и убивали на электрических стульях. А в Китае, например, нет никакого наказания за жестокое обращение, — вздыхает Аннабелла. — На дворе фактически 2020-й, нет никакого оправдания такой дикости. Тот, кто носит мех, поддерживает все это».
К слову, в немецком городе Радене под давлением зоозащитников в этом году закрылась последняя в стране норковая пушная ферма. «В 2017-м Германия проголосовала за законопроект о закрытии меховых ферм к 2022 году», — подчеркивает собеседница. Закон настолько ужесточил правила по содержанию животных в хозяйствах, что это стало экономически невыгодно. Надо сказать, в Европе это распространенная практика. «Так, Чешская Республика и Сербия предприняли аналогичные шаги и отказались от звероферм», — отмечает Макинтош.
Нарушения в психике
Представитель PETA обратилась за помощью к российским коллегам — организации «Голоса за животных», чтобы те помогли с распространением видеоматериалов, снятых в Московской и Ростовской областях.
Председатель организации Динара Агеева объяснила агентству, что содержание животных — не менее жестокое. Всю свою недолгую жизнь они проводят в маленьких проволочных клетках. «Находятся в постоянном стрессе, страдают от тесноты, жары, холода, запаха собственных испражнений, которые скапливаются под клетками. Они испытывают не только физические, но и психологические страдания. Нарушения в психике выражаются нанесением себе телесных повреждений, каннибализмом, убийством потомства», — перечисляет Агеева.
Российские зоозащитники тоже в свое время проводили расследование — на пушных зверофермах в Ленинградской области. Выезжали туда дважды — восемь и пять лет назад. «Животные метались в клетке, не находили себе места. У некоторых были кожные болезни. Шерсть отходила клочками. А проволочный пол клетки, по которому постоянно вынуждены ходить звери, ранил мягкие подушки лап, причиняя боль. Самое первое, что „бросалось в глаза“, — страшный запах», — вспоминает увиденное несколько лет назад активист организации «Голоса за животных» Павел Куприянов.
Казалось, с тех пор прошло достаточно времени и должно было что-то измениться, но на деле все осталось по-прежнему.
Важный нюанс: пушных зверей, содержащихся на зверофермах, многострадальный закон «Об ответственном обращении с животными» (ФЗ 498) не защищает. А по статье 245 УК крайне редко получается привлечь к ответственности.
«Чем те же лисы, еноты хуже кошек и собак? Они тоже чувствуют боль и испытывают страдания!» — возмущается Агеева. Она уверена: в будущем включить нормы по содержанию пушных в ФЗ вполне реально. «На текущем этапе пока сложно добиться запрета на зверофермы, как это уже сделано в других странах, но можно улучшить условия содержания, уменьшить страдания особей, а также ввести общественный контроль в хозяйствах со стороны зоозащитных организаций».
Динара подчеркивает: «В наше время при наличии более экологичных материалов убийство животных ради одежды не имеет оправданий. Радует только то, что падает спрос на натуральный мех, особенно среди молодежи, а на экомех, наоборот, растет. Прогресс налицо».
Собеседница говорит, что их организация намерена подготовить обращение в адрес представителей власти с требованием внести изменения в законодательство, способные прекратить страдания пушных зверьков.
Смещение рынка
На сегодняшний день условия содержания пушных закреплены в ФЗ «О ветеринарии» и в приказе Минсельхоза.
Исполнительный директор Национальной ассоциации звероводов Надежда Зубкова сообщила агентству, что убой на крупных российских зверофермах не противоречит Директиве Совета Европейского Союза, где прописано, что любое лишнее волнение, страдание должно быть исключено. «Высокий статус наших хозяйств подтверждают независимые эксперты, в том числе и международные», — заверила она.
В свою очередь, общественники указывают на то, что далеко не во всех зверохозяйствах ведется контроль. Многие небольшие фермы игнорируют принятые нормы, и то направленные в большей степени на безопасность человека, а не на благополучие животных. Пока на первом месте — экономические интересы.
«Производители, по сути, могут делать все что угодно. У них ведь задача — максимально сэкономить. И зачем им тратить деньги на улучшение условий? Если животное заболевает, его, как правило, не лечат — так и мучаются с травмами, пока их не забьют на очередную шубу», — объясняет в беседе с корреспондентом председатель Альянса защитников животных Юрий Корецких.
Он добавляет: в то время как европейские страны постепенно отказываются от звероферм, «в игру» вступают азиатские государства.
Дитилин
Одна из острых проблем, по мнению ветеринарного сообщества, — применение курареподобных препаратов во время убоя. В частности, дитилина, от которого происходит постепенная парализация всех мышц. Животное не может двигаться и дышать, при этом остается в полном сознании и испытывает сильнейший страх.
Заслуженный ветеринарный врач России, президент российской ассоциации практикующих ветеринарных врачей Сергей Середа говорит, что дитилин на зверофермах все еще применяют: «Одна из самых мучительных смертей, которую можно только придумать. Это однозначно должно подпадать под статью о жестоком обращении».
Дело в том, что курареподобные препараты — одни из самых доступных. «Есть другие методы эвтаназии — они уже давно описаны и испробованы. На дворе XXI век, высокие технологии. А у нас до сих пор используется то, что еще индейцы пускали в ход во время охоты».
Середа также возмущен тем, что пушные звери не включены в ФЗ «Об ответственном обращении с животными»: «Какая разница, где находится животное, — в зоопарке, квартире или на звероферме? У закона должна быть широкая трактовка, необходимо охватить все особи. Вот, к примеру, коровы разве боли не чувствуют? У них высшая нервная деятельность, есть чувство боли и страха».
Концлагерь для животных
Член регионального штаба ОНФ в Челябинской области и зоозащитник Карен Даллакян пояснил агентству, что нормативы по убою и содержанию пушных закреплены еще и в Кодексе здоровья наземных животных — его разработала Всемирная организация здравоохранения животных МЭБ (Международное эпизоотическое бюро),
«Все страны, вступившие в ВТО, должны его соблюдать. В документе говорится обо всем, в том числе и об их убое. Вплоть до того, какими препаратами нужно усыплять. Кодекс действует также для мясокомбинатов, птицефабрик и так далее, — отмечает Даллакян. — Некоторые препараты при эвтаназии приводят к тому, что трупы мумифицируются и не разлагаются годами, десятилетиями. В этом случае можно превратить инфицированный труп в мумию, закопать его в скотомогильнике. По закону у нас они разрешены. Однако при наводнении возникнет угроза распространения сибирской язвы. Если производства мелкие, они выбрасывают трупы, с которых содрана шкура, прямо на свалки».
Карен уточняет: современные российские животноводческие гиганты соблюдают нормы, прописанные в кодексе, а профильные организации — Россельхознадзор, Минсельхоз — руководствуются им при лабораторных анализах.
«Однако, к сожалению, у нас нет никаких нормативов, чтобы заставить всех его соблюдать, особенно в отношении убоя. Каждый сам выбирает способ. А это жестокое обращение. Методы самые зверские. Есть, к примеру, случаи, когда шкуру снимают вживую, объясняя это тем, что если ее снимают с трупа, она уже теряет свои качества. Тогда зверей не усыпляют, а глушат ударом по голове и травмируют мозг. Получается преступный бизнес. Мы считаем себя цивилизованной страной, но цивилизация заканчивается вот на этих зверофермах и убойных цехах. Они не должны быть концлагерями для животных», — негодует зоозащитник.
Эксперт отмечает: если бы все зверофермы, имеющие юридический статус, соблюдали правила кодекса, говорить о жестоком обращении не пришлось бы.
«Необходимо, однозначно, разработать акты, касающиеся забоя, за основу взять положения кодекса. Можно на зверофермах организовать также видеофиксацию и прописать это в нормативах. Кроме того, нужно закрепить правила по содержанию, размеру клеток, кормлению. Ведь сейчас действуют нормы еще 1970-х, когда не было никакой частной практики, все приравнивалось к колхозам и совхозам, — добавляет Карен. — А все зверохозяйства должны лицензироваться и проверяться на предмет соблюдения принятых нормативов, контролирующим органом здесь должен оставаться Россельхознадзор».
Но пока вся недолгая жизнь пушистых заложников состоит из страданий, а смерть страшно мучительна.
«Центр вселенной»
Единицам пушных все же везет — со звероферм их выкупают неравнодушные люди. Это единственная надежда для норок, соболей, песцов, кроликов, шиншилл, лис. Так случилось с Уморой — русским соболем. Сейчас она звезда инстаграма, на нее подписано почти 130 тысяч человек. В описании аккаунта черным по-белому: «Соболь, не ставший шубой».
Ее хозяйка — Евгения из Волгограда. Девушка активно ведет блог, где показывает на многочисленных фото и видео необычную питомицу. Вот соболица нежится на кровати, мило потягивается и лениво зевает, но пройдет несколько секунд — и она уже мечется по квартире из угла в угол, карабкается по стенам, летает со шкафа на кровать, разве что не бегает по потолку.
«Я приехала на звероферму с мыслью, что заберу самого беспроблемного зверька. Уму достали из клетки первой. Она там родилась, могла стать шубой, но ей повезло. Сразу показала характер: рычала, кричала, вырывалась и кусалась. Я аж испугалась ее», — вспоминает Женя.
Ей предложили выбрать кого-то другого — более спокойного. Однако Евгения твердо решила взять именно Умору: «Поняла, что если ее сейчас вернут в клетку, она лишится шанса на спасение. Других смотреть даже не стала». Хозяйка соболицы признается: жить с этим животным бывает непросто, особенно тяжело было поначалу. «У Уморы убитая психика после зверофермы, она истеричная и нервная. Первый год с ней был адом — она кусалась, всего пугалась, метила повсюду».
Евгения говорит, что ее питомица — очень умный зверь: «Ума открывает любые двери, помнит о каждом своем тайнике, прячет все, что приглянется: еду, мои вещи, игрушки. Охраняет все это лучше собак. И в том числе квартиру от незнакомых гостей. Постороннего может укусить».
Кроме того, соболица достаточно хитрая, да еще и мстительная. «Если сделать что-то против ее воли, то все, считай, ты в черном списке пожизненно. Как-то моя знакомая попробовала погладить Уму, так после подобной фривольности она ее покусала. Вообще, когда я что-то запрещаю Уме, она возмущается и рычит. Ведь если соболь чего-то хочет, он это получает — силой или хитростью. Вот еще пример: однажды я отгоняла Уму от новогодних украшений и не давала ей с ними играть, так она в отместку на меня написала».
Умора — крайне самостоятельное животное. «Такое ощущение, что Ума считает дом и все, что в нем (в том числе и меня), своей собственностью, а сама она как минимум — центр вселенной», — смеется собеседница.
Когда соболице исполнилось два года, она свыклась с новым образом жизни. По словам Евгении, стала контактной, сама прибегает играть, ходит в лоток, разрешает подстригать себе когти. «Еще Умора знает шесть команд, приносит игрушки, любит воровать носки», — перечисляет хозяйка.
Уме, конечно, нужно видеть что-то, помимо стен квартиры, поэтому она регулярно бывает на свежем воздухе. «Окружающие с интересом рассматривают зверя в переноске. Редко когда угадывают, что это соболь. Обычно называют хорьком, кошкой или крысой».
Источник: https://ria.ru/